Смысл жизни

Это расшифровка моего с Эдичкой диалога, произошедшего в Кургане, в январе 2021 года. Мы говорили о театре, о подтекстах и планах, о пьесе «Звук шагов» и смысле жизни.

— Вот смотри, Эдик, когда у нас театр-студия была. Когда мы там Беккета ставили, вот это всё…
— О! Да, Володя, это вообще было замечательно.
— Я тогда, вообще, слабо понимал, что происходит. Мне просто нравилось, что в этом во всём присутствует какая-то вот такая таинственность, непонятность, какая-то такая тайна, которую каждый может сам по-своему трактовать. Было бы интересно сейчас попробовать разложить это как-то по полочкам. Может, и не получится. Но, мне интересно, какое у тебя было тогда видение того, что тогда происходило?
— Да, по подтекстам…
— Какие там были подтексты?
— Ты же слоями видишь спектакль. Есть слой одного, понимания, другого третьего, четвёртого, пятого. Если есть… Есть такое понятие — второй план роли, знаешь? Очень простое понятие. Допустим, если актёр однопланово играет — по мне это не интересно. Сейчас многие понимают, что это такое — второй план. Допустим, возьмем Кащея Бессмертного. Кто такой Кащей? Он злой, он всех ненавидит. Ну вот, всё, характерность выстроена — сыграть злого. И вот актер начинает его играть. Но, когда выстраивается второй план роли, тогда зритель начинает ближе понимать эту роль, ближе видеть. Кащей он злой, он обозлённый, он хочет всем зла, но он ещё одинокий и несчастный. Ему… ему одиноко, понимаешь? Чувствуешь, да? И получается два плана роли. Получается, ты играешь злого, но одинокого человека. У тебя есть мотивация! Почему ты злой? Потому что ты одинокий, потому что тебя никто не любит. Если тебя полюбят, то ты будешь… А он… А третий план роли — он же влюблён! Он влюблён в бабу Ягу, понимаешь? А когда четыре плана актер себе выстраивает? Это вот есть что играть! Интересно самому актёру. И получается, очень удивительная ситуация.
— Слушай, ну два уже сложно сыграть мне кажется…
—Да нет!
— А четыре это уже совсем…
— Это легко!
— Гениям только…
— Да нет, это легко, Володя, это просто даётся, легко.
— Ну вот смотри, Эдик, давай вернемся к теме про театр наш: «Театр номер два», «Приходят и уходят». Ты помнишь, вот эти, какие-то, пласты оттуда, что ты сам закладывал?
— Помню, как не помнить.
— Расскажи.
— Как не помнить, ты что! «Театр два», да! Как не помнить. Ты что! «Звук шагов», ну! О чем звук шагов? Ну, давай со звука шагов? Это моя любимая пьеса. Я надеюсь, когда-нибудь ещё поставить её.
— У меня до сих пор некоторые фазы в голове стоят. Голосом Тани: «Мэй? Да, мама».
— Да, сейчас можно… Я всё могу процитировать даже без текста. Ты же купил книгу, ты же фотку мне отправлял.
— А, да, я купил.
— Там перевод потрясающий!
— Да, это, кажется, единственная книга где вот такой нормальный, хороший перевод.
— Отличный перевод. Не с французского. Есть еще «Шаги». А этот, такой, более поэтичный перевод, очень такой, вот, очень… «Когда ты прекратишь, прокручивать всё это, Когда ты прекратишь, прокручивать всё это». «Однажды воскресным вечером…»
— Но это, как бы, про то, что мы в ловушке своего сознания. В мире, который построен нашим сознанием и ограничен им же. Мы в нём находимся, и не можем из него выбраться, как-то вот так, да?
— Хорошо, вот смотри… Режиссура — это математика. Это очень чёткая математика и геометрия одновременно. Это мы в Крыму встретились с одной преподавательницей математики. Верней алгебры. Я говорю ей — я в алгебре что-то совсем… и мы всю ночь (смеется) про режиссуру… Очень просто! Вычитывай Беккета. Что делает Мэй? Действие. Театр — это что? Это действие.
— Ходит?
— Ходит! Как она ходит? Там у Беккета написано.
— Ну, там схема, да, семь шагов, разворот.
— Пробовал нарисовать? Это восьмёрка. Символ чего?
— Бесконечности?
— Бесконечности. О чём речь? О бесконечности. Что происходит? Я тебе пока один пласт рассказываю. Что происходит там? Она блуждает где? Инь и янь, инь и янь, понимаешь? Хорошо, учитываем следующее, что мы видим, процесс какой? Сначала она ухаживает за мамой. Потом идет рассказ о том, как она родилась и выросла, потом появляется Эми и Уинтер. Миссис Уинтер. И я понимаю одну простую вещь: там про маму, дочь, маму, дочь, маму, дочь… Меня натолкнуло на это одно простое жизненное событие: смерть моего отца. Ты понимаешь? У неё мама умирает. С чего всё началось? Что будет дальше? Ты понимаешь, да?
— Ну, она умрет, потом её дочь умрет, если так рифмовать.
— Если так. Но, что это такое — это шаг за шагом. Это шаги. В чём абсурдность этой пьесы? В том, что жизнь… Люди… я даю подсознательное понимание зрителю, что жизнь абсурдна. Когда я похоронил отца, я искренне к этому отношусь, я не понял, зачем он жил. Я не понял. Чтобы меня родить? Чтобы я родил кого-то? А я тоже умру, а мой сын, тоже кого-то родит? И он тоже умрет. А тот ещё кого-то родит? В чем смысл? Бессмысленно, понимаешь? Вот эта цепь рождений — она бессмысленна. Нету… В жизни нету смысла.
— Ну, есть такое.
— В рождении… Но! Что делает Беккет, сука?
— Восьмёрочку, бесконечность.
— Бесконечность. Это бесконечно! И в жизни есть смысл, пока мы… пока звучит… Когда мы слышим звук шагов, мы обретаем смысл жизни… Понимаешь? Сверхзадача спектакля: «Смысл жизни — в самой жизни».