На каждой советской кухне есть радиоточка — динамик в полосатой рифленой коробке. Он соединён двумя проводами с главной станцией, которая передаёт сигналы точного времени, новости, песни по заявкам радиослушателей или аудиоспектакли и готова оповестить страну, если случится ЧП или ядерная угроза.
Каждый день в шесть часов утра из динамика звучит гимн Советского Союза, ставший для многих на долгие годы первой и единственной мелодией будильника. А я иногда просыпаюсь перед шестью часами, не одеваясь иду на кухню, включаю радио, забираюсь с ногами на табуретку и жду.
Сначала звучат сигналы точного времени: 4 коротких и один длинный. Сразу после них торжественным аккордом начинается Гимн. Мне нравится мелодия, её звучание, торжественность момента и ощущение причастности к чему-то огромному. Сидя на табуретке в трусах и майке, на корточках, обняв колени руками, я дослушиваю гимн до конца и ухожу обратно в кровать поспать ещё часок перед школой.
Я не любил уроки истории, хотя уважал учительницу и восхищался ей. Мне было очень трудно уложить в голове все эти даты и факты из прошлого. И ещё мне всегда с трудом верилось в пафосные речи о свершившейся революции, светлых идеях коммунизма, подвиге советского народа и скорой победе мировой революции. Но в душе остались те образы, которые окружали меня в детстве и успели за это время стать близкими. Я жил внутри этой идеологии, которой было пропитано всё — от оформления спичечных коробок до архитектуры, включая эстраду, кино и театр.
Образы, которые жили в пламени галстуков-костров на шее или под красным лаком на пионерских значках. Образы, к которым обычно прилагался блеск в глазах и вера в светлое будущее. Они присутствовали в огромной надписи «СЛАВА КПСС» на крыше длинного цеха завода. Жили в замысловатых и богатых на детали гербах, в их колосьях, перетянутых лентами с надписями «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», написанные на всех языках союзных республик. В оформлении грамот и наград. В красном бархате знамён. В бесконечных образах Ленина, воплощённых в портретах, бюстах и барельефах в каждой школе и памятниках на каждой площади. В рассказах про печника или чернильницу из хлеба. В ярких рубиновых звёздах Кремля и торжественности боя курантов.
Передо мной был огромный, сложный и одновременно простой, подчиняющийся одной идее мир, частью которого я должен стать. Мир, который я впитывал в себя в ожидании большой жизни, которая вот-вот наступит.
Я успел побывать октябрёнком и пионером, но, когда пришло время вступать в комсомол, страна начала признаваться себе, что не справилась и выбранный когда-то путь оказался ложным. Началась перестройка, ВЛКСМ отказался от идеологии марксизма-ленинизма, а Дворец пионеров сменил своё название на Дворец творчества юных.
Появилось много новых слов, вещей и образов из другого мира: «Пепси», вкладыши от жвачек «Турбо», плееры «Касио», сигареты «Мальборо», джинсы, часы «Монтана» на 16 мелодий. Свободная торговля, свобода слова, свободный курс рубля, приватизация. На эти происходившие в стране изменения выпало моё взросление и начало сознательной жизни.
Всё произошедшее в стране в 90-х хочется сравнить со смертью близкого человека. Изменилось многое, умерла та великая идея, которую нам внушали всё детство, не стало СССР, и из недолгого заточения в армии я вернулся в совершенно другую страну. Прощание с этой эпохой началось ещё до армии, но окончательное осознание новой реальности пришло уже позже, после возвращения домой.
В тот момент не было никакого сожаления или тоски. Весь мир воспринимался как данность, не было стремления что-то изменить или удержать от изменений. Я был открыт новому и радовался этой свободе.
Моя свобода в выборе дальнейшего пути совпала со всеми новыми свободами обновленной страны. Вернувшись в Курган, я сделал модную стрижку «площадку», нашёл очки с откидывающимися тёмными стёклами и пошел работать на завод.
Конечно, я не забыл про Дворец пионеров и театральный кружок, который был рад мне, помнил меня и за это время обзавелся новым режиссёром и художественным руководителем — Эдичкой. Вместе с Эдичкой и благодаря ему я начал впитывать совершенно новую для меня культуру и открывать новые смыслы и новые двери. Я искал идеи и ценности взамен тех, что ушли в 90-е. Ушли, но успели отпечататься в детском сердце.