— Тебе кого больше хочется, мальчика или девочку?
© Андрей Тарковский, «Зеркало», 1974
Последняя фраза прозвучавшая в фильме и безмолвный ответ на него героини Тереховой стали жирной финальной точкой повествования и проникнуты безысходностью и невозможностью повлиять на наше близкое и, одновременно, такое недостижимое, будущее. Из поколения в поколение мы копируем модели поведения, культурные установки и отношения к ситуациям, редко пытаясь вникнуть и осознать свое место в контекстах семьи, истории и своей страны. Понять, почему мы оказались именно в этой точке, в этом окружении, и в этой ситуации. Этот дневник для меня — попытка осознать и охватить контекст, найдя и обозначив свои место и путь.
В этой финальной фразе фильма я чувствую бесконечную боль и обреченность. Она дает тебе иллюзию выбора, совершив который ты только нагрузишь себя бременем ответственности за него, но никак не сможешь повлиять на результат. Весь фильм, с чередой его «закрючкованных» воспоминаний, всплывающих из глубин прошлого, отражает в своем зеркале многие поколения русских семей с вечно отсутствующим по разным причинам отцом. В какой-то степени этот фильм, все мужчины и женщины присутствующие в нем, — про меня и мою семью.
Всё мое детство и юность самыми близкими мне людьми были женщины: наша семья состояла из меня, бабушки, мамы и позже — сестры.
К мужчинам в нашей семье всегда было особое отношение и предъявлялись особые требования. Мужчины появлялись и исчезали, существуя в каком-то другом, параллельном мире. Я не ассоциировал себя ни с одним из них, у меня не было среди них примера, на которого мне бы хотелось быть похожим. Я всегда был единственным и самым важным мужчиной в моей семье.
О моем отце я знал только то, что он живет очень далеко на севере, он хороший, много зарабатывает и регулярно высылает алименты. Я познакомлюсь с ним позже, но это будет в другой, взрослой жизни.
Ещё был дед, но он исчез из моего окружения и жизни как раз в тот момент, как я начал понимать и запоминать происходящее. Его способность делать многое своими руками и любовь к этому возможно передалась каким-то образом мне. Он делал из очень плотного картона, старых открыток и слюды прекрасные шкатулки разнообразных форм, сшивая их цветными нитками аккуратно по краю.
Почти всё детство, которое я помню, я провел с бабушкой. Она вплоть до пятого класса провожала меня в школу и встречала после. Мы гуляли по городу, ходили в парк аттракционов, бродили вдоль берега Тобола. Иногда на пару недель уезжали отдыхать в санаторий-профилакторий «Лесная сказка», который летом был пионерлагерем, а зимой принимал и детей, и взрослых. Мы брали на прокат лыжи для прогулок по лесу, а по вечерам нас поили травяным чаем с чабрецом и витаминками. Бабушка заменяла мне тогда и маму, и друзей. Мы играли с ней в ЛОТО, пели песни из старого советского песенника и разводили хомяков. Хомяки плодились достаточно активно, и мы сдавали подросших в зоомагазин по рублю за штуку. Я всюду таскал с собой фотоаппарат и снимал бабушку во всех локациях, ситуациях и нарядах. Именно её снимков было больше всего в наших семейных альбомах и в тех стопках отпечатков, которые не попали в альбомы, а хранились в коробках и тех самых шкатулках, сделанных дедом, переезжая в течение жизни из шкафа в шкаф.
Но самое раннее детство, лет до пяти, большую часть времени со мной проводила мама. Я очень любил её, и только позже, когда стал старше и начал ходить в школу перешел в юрисдикцию бабушки. В это же время мне стало не хватать тепла и внимания мамы. Мама много работала и пыталась устроить свою личную жизнь — в нашем окружении появлялись мужчины и отнимали еще больше её внимания, которого так сильно недоставало мне. Но почему-то все её попытки были неуспешными, а бабушка всю жизнь «помогала» ей в этом, разными способами отваживая кавалеров и выражая свое недовольство ими.
Случай
Бабушка с мамой заботились обо мне как могли. Они покупали мне достаточно игрушек и книг. А еще были конструкторы, которые тогда были наборами болтиков, гаек и странных алюминиевых палок с отверстиями. На первый взгляд было совершенно непонятно, зачем всё это и что с этим можно делать.
Но мне нравились конструкторы. Я любил собирать модели самолетов и машин, склеивать их из бумаги по схемам из журналов «Моделист-конструктор» и «Юный техник». Ничего законченного и путного, что можно было бы поставить на полку у меня не получалось: мне не хватало терпения, и я часто не доводил дело до конца. Но сам процесс доставлял мне удовольствие.
Однажды, увидев в школе склеенную из бумаги модель самолета, я выпросил её у учителя на время под предлогом снять выкройки, склеить и собрать точно такую же. Я понимал, что у меня вряд ли получится сделать что-то похожее, но очень хотел попробовать или хотя бы на время получить эту модель. Я принес её домой.
Это был какой-то старый биплан типа кукурузника, с двумя поверхностями крыльев, которые располагались одно над другим. Он был очень аккуратно склеен и покрашен, и мне оставалось только завидовать усидчивости и мастерству тех людей, которым удалось собрать эту модель.
В тот вечер мама вернулась домой немного «навеселе», но не в настроении. Узнав о моих оценках и о том, что я всё ещё не сделал уроки, она смяла руками этот хрупкий бумажный самолет у меня на глазах, сказав: «Пока ты не исправишь отметки, не видать тебе никаких моделек». Мне было ужасно обидно, безумно жаль этот прекрасный самолет и стыдно перед учителем, который доверил его мне. Было много слез.
На самом деле мама редко интересовалась моими успехами в учёбе. Она делала это как-то от случая к случаю, и не потому, что ей было реально интересно то, как я справляюсь, а как-то типа для галочки «я ж всё-таки мать». Не помню, чтобы она вникала в домашки и делала со мной уроки. Бабушка делала, мама — нет. Но тем не менее я всегда очень сильно любил её. И не стал после этого случая любить меньше. Я пугался, когда она внезапно куда-нибудь исчезала, я скучал по ней, я видел её поиски мужчин и проблемы с ними и иногда говорил ей:
«Мам, когда я вырасту, я обязательно женюсь на тебе»
Конечно же, я не сдержал своего обещания.
А сейчас, я знаю, тебе так же не хватает моего внимания, мам.
Сестра
Когда мне было 14, в моей жизни появилась сестра — Юлька. От другого отца, но это неважно: сестер роднее у меня не было. Далекие, двоюродные сестры и братья были всегда, но мы с ними виделись редко и никогда не были близки.
Рождение сестры внезапно сильно изменило жизнь нашей семьи, объединило нас всех и вернуло мне маму. Она прекратила поиски мужчин и снова стала много времени проводить дома и я был рад такому повороту событий.
Сестра стала моей фотомоделью с первых месяцев её жизни. Через пару лет стопки снимков с ней стали больше стопок с бабушкой и мамой. Во время купаний в ванной, на прогулках, в связанном мамой комбинезоне, в ящиках шкафа с моими принадлежностями для фотографий, в зарослях облепихи в саду, на деревенских проселочных дорогах и на центральных улицах Кургана.
Разница в возрасте была достаточной, чтобы можно было с натяжкой предположить, что я её отец. Мама, стесняясь прохожих, громко называла меня «сы́ночка», когда мы гуляли с Юлькой по городу: «А чтоб не думали, что я отхватила такого молодого папашу!». Мама выглядела достаточно хорошо для своих 37 лет, а у меня в это время уже начали расти усы.
У меня появилась семья, и я участвовал в жизни Юльки почти как молодой папа. Может быть, тогда я в какой-то степени исполнил данное в детстве обещание. Бабушка так и не приняла Юлькиного отца, он появлялся в нашей жизни периодически, но я не считал его своим отчимом.
Как и любому старшему брату, мне досталось достаточно много времени с ней, а ей — моего внимания и заботы. Мы стояли с бабушкой под окнами роддома, я гулял с коляской во дворе и таскал Юльку на руках на дачу. И снова стояли под окнами больницы или висели на трубке, созваниваясь с мамой, когда на первом году жизни у Юльки внезапно случилась очень тяжелая пневмония. Переживали за них и радовались, когда их выписали.
Несколько раз я случайно вывихнул ей руку, когда подкидывал вверх или крутил, взяв за руки. Но Юлька не помнит ничего из того периода, а помнит меня уже вернувшимся из армии. Когда я уходил, ей было чуть больше трёх лет.
Вернувшись из армии, я вскоре женился, начал жить своей жизнью, уехал в другой город. Но до ухода в армию успел почувствовать себя немного папой, ещё не познав женщины.